(no subject)
Monday, 27 February 2006 12:24![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
arishai«Он откинул назад голову и закрыл глаза; сквозь густую чёрную бороду его речь звучала монотонно, как церковное пение.
-Разумеется, каждый знает, что «Алиса» - книга о сексуальном кризисе личности, но это – пройденный этап, об этом уже многое сказано, и мне хочется затронуть более глубокие пласты. Что мы увидим, если внимательно присмотримся к этому сочинению? Маленькая девочка спускается в кроличью нору – нору, наводящую на интересные ассоциации, - и, как бы возвращаясь к эмбриональному состоянию, пытается найти себя, - он облизнул губы, - найти себя как Женщину. Это всё понятно. Тут вырисовываются некоторые схемы. Да, схемы вырисовываются. Ей демонстрируют одну за другой различные сексуальные роли, но она как будто не в состоянии принять ни одну из них: у неё полное торможение. Она отвергает материнство, когда младенец, которого она нянчит, превращается в поросёнка; она негативно реагирует на роль Королевы, то есть роль доминирующей женщины, чей вопль «отрубить ему голову!» есть ни что иное, как призыв к кастрации. А когда Герцогиня подъезжает к ней со своими искусно замаскированными лесбийскими пассами, иногда так и хочется спросить: а может, Льюис всё это сознавал? Так или иначе, на пассы Герцогини Алиса тоже не реагирует. И сразу после этой сцены – помните? – она разговаривает с Черепахой, закованной в свой панцирь, полной жалости к самой себе, - типичный подростковый типаж! А потом идут наиболее прозрачные сцены, да, наиболее прозрачные, когда у Алисы удлиняется шея, и её обвиняют в том, что она змея, которая губит яйца – помните? – ведь это разрушительная роль Фаллоса, и она с возмущением отвергает эту роль. А её негативная реакция на Гусеницу с задатками диктатора – Гусеницу шести дюймов росту, с важным видом восседающую на шляпке идеально круглого гриба, символизирующего женское начало и обладающего способностью увеличивать и уменьшать рост человека – что я считаю особенно интересной подробностью. И, разумеется, мы сталкиваемся с навязчивой идеей времени, с безумием явно циклического, а не линейного характера. Таким образом, Алиса примеряет несколько обличий, но отказывается сделать окончательный выбор и к концу книги так и не достигает того, что можно назвать зрелостью Правда, в «Зазеркалье» она делает некоторые успехи: вы помните…»
Вообще, можно по-разному воспринимать такие замечательные вещи: можно считать, что Этвуд откровенно издевается над современным литературоведением, можно предположить, что она намекает на некоторые смысловые аспекты в своей собственной книге, особенно насчёт финала, можно даже проглотить эту трактовку. Ну а я просто тихо тащусь от её чувства юмора.
-Разумеется, каждый знает, что «Алиса» - книга о сексуальном кризисе личности, но это – пройденный этап, об этом уже многое сказано, и мне хочется затронуть более глубокие пласты. Что мы увидим, если внимательно присмотримся к этому сочинению? Маленькая девочка спускается в кроличью нору – нору, наводящую на интересные ассоциации, - и, как бы возвращаясь к эмбриональному состоянию, пытается найти себя, - он облизнул губы, - найти себя как Женщину. Это всё понятно. Тут вырисовываются некоторые схемы. Да, схемы вырисовываются. Ей демонстрируют одну за другой различные сексуальные роли, но она как будто не в состоянии принять ни одну из них: у неё полное торможение. Она отвергает материнство, когда младенец, которого она нянчит, превращается в поросёнка; она негативно реагирует на роль Королевы, то есть роль доминирующей женщины, чей вопль «отрубить ему голову!» есть ни что иное, как призыв к кастрации. А когда Герцогиня подъезжает к ней со своими искусно замаскированными лесбийскими пассами, иногда так и хочется спросить: а может, Льюис всё это сознавал? Так или иначе, на пассы Герцогини Алиса тоже не реагирует. И сразу после этой сцены – помните? – она разговаривает с Черепахой, закованной в свой панцирь, полной жалости к самой себе, - типичный подростковый типаж! А потом идут наиболее прозрачные сцены, да, наиболее прозрачные, когда у Алисы удлиняется шея, и её обвиняют в том, что она змея, которая губит яйца – помните? – ведь это разрушительная роль Фаллоса, и она с возмущением отвергает эту роль. А её негативная реакция на Гусеницу с задатками диктатора – Гусеницу шести дюймов росту, с важным видом восседающую на шляпке идеально круглого гриба, символизирующего женское начало и обладающего способностью увеличивать и уменьшать рост человека – что я считаю особенно интересной подробностью. И, разумеется, мы сталкиваемся с навязчивой идеей времени, с безумием явно циклического, а не линейного характера. Таким образом, Алиса примеряет несколько обличий, но отказывается сделать окончательный выбор и к концу книги так и не достигает того, что можно назвать зрелостью Правда, в «Зазеркалье» она делает некоторые успехи: вы помните…»
Вообще, можно по-разному воспринимать такие замечательные вещи: можно считать, что Этвуд откровенно издевается над современным литературоведением, можно предположить, что она намекает на некоторые смысловые аспекты в своей собственной книге, особенно насчёт финала, можно даже проглотить эту трактовку. Ну а я просто тихо тащусь от её чувства юмора.
